Неточные совпадения
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором
прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».
— Доктор сказал, что ничего опасного нет, и
прописал ванны, сударь.
Новый доктор достал трубочку и прослушал больного, покачал головой,
прописал лекарство и с особенною подробностью объяснил сначала, как принимать лекарство, потом — какую соблюдать диэту.
А ведьма и число
прописала карандашом!..
Рассмотрев хорошенько ее покрасневший и воспаленный глаз, он
прописал ей примочку, которую тут же сам составил, и, разорвав на части свой платок, показал ей, как надо примачивать.
— Да, хроническим и очень упорным иктером. Я
прописывал ему золототысячник и зверобой, морковь заставлял есть, давал соду; но это все паллиативные средства; надо что-нибудь порешительней. Ты хоть и смеешься над медициной, а я уверен, можешь подать мне дельный совет. Но об этом речь впереди. А теперь пойдем чай пить.
— Вон ведь ты всё какие сильные средства
прописываешь! — заметил Обломов уныло. — Да я ли один? Смотри: Михайлов, Петров, Семенов, Алексеев, Степанов… не пересчитаешь: наше имя легион!
Доктор старался не смотреть на Нила Андреича, а если смотрел, то так же, как и лакеи, «любопытно». Он торопился, и когда Тычков предложил ему позавтракать, он сказал, что зван на «фриштик» к Бережковой, у которой будет и его превосходительство, и все, и что он видел, как архиерей прямо из собора уже поехал к ней, и потому спешит… И уехал,
прописав Нилу Андреичу диету и покой.
Она легла в постель, почти машинально, как будто не понимая, что делает. Василиса раздела ее, обложила теплыми салфетками, вытерла ей руки и ноги спиртом и, наконец, заставила проглотить рюмку теплого вина. Доктор велел ее не беспокоить, оставить спать и потом дать лекарство, которое
прописал.
Он
прописал до света, возвращался к тетрадям не один раз во дню, приходя домой вечером, опять садился к столу и записывал, что снилось ему в перспективе.
Он остановился над вопросом: во скольких частях? «Один том — это не роман, а повесть, — думал он. — В двух или трех: в трех — пожалуй, года три
пропишешь! Нет, — довольно — двух!» И он написал: «Роман в двух частях».
Райский позвал доктора и кое-как старался объяснить ее расстройство. Тот
прописал успокоительное питье, Вера выпила, но не успокоилась, забывалась часто сном, просыпалась и спрашивала: «Что бабушка?»
Хоть он и действительно
прописал в ней про свое «малодушие» и про свой «эгоизм», но вся, в целом, записка эта как бы отличалась каким-то высокомерием… или, лучше, во всем поступке этом выяснялось какое-то пренебрежение.
— Болен, друг, ногами пуще; до порога еще донесли ноженьки, а как вот тут сел, и распухли. Это у меня с прошлого самого четверга, как стали градусы (NB то есть стал мороз). Мазал я их доселе мазью, видишь; третьего года мне Лихтен, доктор, Едмунд Карлыч, в Москве
прописал, и помогала мазь, ух помогала; ну, а вот теперь помогать перестала. Да и грудь тоже заложило. А вот со вчерашнего и спина, ажно собаки едят… По ночам-то и не сплю.
И не напрасно приснился отрок. Только что Максим Иванович о сем изрек, почти, так сказать, в самую ту минуту приключилось с новорожденным нечто: вдруг захворал. И болело дитя восемь дней, молились неустанно, и докторов призывали, и выписали из Москвы самого первого доктора по чугунке. Прибыл доктор, рассердился. «Я, говорит, самый первый доктор, меня вся Москва ожидает».
Прописал капель и уехал поспешно. Восемьсот рублей увез. А ребеночек к вечеру помер.
Я так и
прописываю это слово: «уйти в свою идею», потому что это выражение может обозначить почти всю мою главную мысль — то самое, для чего я живу на свете.
При этом замечу, что Макар Иванович был настолько остроумен, что никогда не
прописывал «его высокородия достопочтеннейшего господина Андрея Петровича» своим «благодетелем», хотя и
прописывал неуклонно в каждом письме свой всенижайший поклон, испрашивая у него милости, а на самого его благословение Божие.
Вот эссенция моих вопросов или, лучше сказать, биений сердца моего, в те полтора часа, которые я просидел тогда в углу на кровати, локтями в колена, а ладонями подпирая голову. Но ведь я знал, я знал уже и тогда, что все эти вопросы — совершенный вздор, а что влечет меня лишь она, — она и она одна! Наконец-то выговорил это прямо и
прописал пером на бумаге, ибо даже теперь, когда пишу, год спустя, не знаю еще, как назвать тогдашнее чувство мое по имени!
Я тотчас привез доктора, он что-то
прописал, и мы провозились всю ночь, мучая крошку его скверным лекарством, а на другой день он объявил, что уже поздно, и на просьбы мои — а впрочем, кажется, на укоры — произнес с благородною уклончивостью: «Я не Бог».
Версилов, выкупив мою мать у Макара Иванова, вскорости уехал и с тех пор, как я уже и
прописал выше, стал ее таскать за собою почти повсюду, кроме тех случаев, когда отлучался подолгу; тогда оставлял большею частью на попечении тетушки, то есть Татьяны Павловны Прутковой, которая всегда откуда-то в таких случаях подвертывалась.
Он приблизил свое жалкое лицо к моему окошечку: «Анатолий Петрович, ведь правда, что доктор
прописал мне грудной чай?
— Это уж я знаю, стоит или не стоит… — глухо отвечал «Моисей», ероша волосы. — Я этой Катьке
пропишу такую вселенскую смазь…
А Ниночку
прописал купать в каком-то растворе, в горячих ваннах таких, да ежедневно утром и вечером, так где ж нам было сочинить такое леченье-с, у нас-то, в хоромах-то наших, без прислуги, без помощи, без посуды и воды-с?
Приезжал ко мне доктор Герценштубе, по доброте своего сердца, осматривал их обеих целый час: «Не понимаю, говорит, ничего», а, однако же, минеральная вода, которая в аптеке здешней есть (
прописал он ее), несомненную пользу ей принесет, да ванны ножные из лекарств тоже ей
прописал.
«Нет, Капитон Тимофеич, не останусь… а лекарствицо разве
пропишите».
Кровь ей пустил, горчичники поставить велел, микстуру
прописал.
Фельдшер вырвал страничку из альбома и,
прописав рецепт, посоветовал, что еще делать.
Он
прописал мне обычное потогонное, велел приставить горчичник, весьма ловко запустил к себе под обшлаг пятирублевую бумажку, причем, однако, сухо кашлянул и глянул в сторону, и уже совсем было собрался отправиться восвояси, да как-то разговорился и остался.
Государственные люди бросают кормило великого корабля и шушукаются о здоровье человека, не просящего их о том,
прописывают ему без его спроса — Атлантический океан и сутерландскую «Ундину», министр финансов забывает баланс, incometax, debet и credit и едет на консилиум, Министр министров докладывает этот патологический казус парламенту.
— Извольте обождать! — А дождь все сечет, сечет… Вдруг из караульни кричит унтер-офицер: „Подвысь!“ — цепи загремели, и полосатая гильотина стала подыматься; мы подъехали под нее, цепи опять загремели, и бревно опустилось. Ну, думаю, попался! В караульне какой-то кантонист
прописывает паспорт.
Гааз жил в больнице. Приходит к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то
прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
Пощупал пульс, посмотрел язык,
прописал героическое слабительное, еще поругался и сказал...
— Да, дворянский паспорт или указ об отставке… С чинами, с орденами
пропишет…
Перепрягли лошадей,
прописали подорожную (с этим мать посылала меня, чем я очень гордился), и я опять полез на козлы…
— Что же, вы правы, — равнодушно согласился доктор, позабыв о Галактионе. — И мы тоже… да. Ну, что лечить, например, вашего супруга, который представляет собой пустую бочку из-под мадеры? А вы приглашаете, и я еду,
прописываю разную дрянь и не имею права отказаться. Тоже комедия на законном основании.
— Самое интересное будет впереди, — объяснял Стабровский. — Мы будем бить Прохорова шаг за шагом его же пятачком, пока не загоним совсем в угол, и тогда уже в качестве завоевателей
пропишем ему условия, какие захотим. Раньше я согласен был получить с него отступного сорок тысяч, а сейчас меньше шестидесяти не возьму… да.
— Я тебе
пропишу такую записку, что потом неделю чесаться будешь! — кричит он. — Я тебе покажу записку!
— Что же начальство смотрит? Ежели бы при мне начали устраивать таких потребителей, так я
прописал бы им два неполных… До свежих веников не забыли бы!
— Щупает, — говорил Пармен Семенович, — ни сам ничем не действует, ни из аптек не
прописывает, а только все ее щупает, просто руками щупает и, хвалить Бога, — зримым веществом идет помощь.
— Prognosis lactalis, — еще ниже заговорил Лобачевский. — Consolationis gratia possumus proscribere amygdalini grana quatuor in emulsione amygdalarum dulcium uncias quatuor, — et nihil magis! [Предсказание безнадежное. Для успокоения больной можем
прописать амигдалин четыре грана в четырех унцах миндальной эмульсии, — и ничего более (прим. Лескова).]
— Да кто лечит? Сулима наш
прописывает. Вот сейчас перед вашим приходом чуть с ним не подралась: рецепт
прописал, да смотрю, свои осматки с ног скидает, а его новые сапожки надевает. Вам, говорит, пока вы больны, выходить некуда. А он молчит. Ну что же это такое: последние сапожонки, и то у живого еще с ног волокут! Ведь это ж аспиды, а не люди.
— Нет, она еще не прописана. Но у меня имеется ее бланк, который вы, надеюсь, обмените мне на ее настоящий паспорт, и тогда я сейчас же
пропишу ее.
Он
прописал ей микстуру и каких-то порошков, более для обычая, чем для надобности, и тотчас же начал меня расспрашивать: каким образом она у меня очутилась?
— Костюм нужно сшить, да приставьте к нему садовника Абрама, чтобы день и ночь караулил. Да еще не забудьте сказать доктору, чтобы
прописал чего-нибудь: хлорала или нашатырного спирта.
— Не понимаете? Пустяки, батенька, нечего прикидываться… Если бы я был на месте Прозорова, я
прописал бы вам такую анатомию с физиологией вместе, что небо в овчинку бы показалось. Кто Луше подарил маринованную глисту?
— Отчего же не удовлетвориться, ваше превосходительство? ведь им больше для очистки дела ответ нужен: вот они возьмут да целиком нашу бумагу куда-нибудь и пропишут-с, а то место опять пропишет-с; так оно и пойдет…
Он знал, что в условленный час придет доктор и что-нибудь
пропишет.
Ходил он раза два к доктору; тот объяснил, что болезнь его — следствие дурного питания, частых простуд, обнадежил,
прописал лекарство и сказал, что весной надо уехать.
— Покойный граф Михаил Николаевич эту конституцию еще когда провидел! Сколько раз, бывало, при мне самолично говаривал: я им ужо
пропишу… конституцию!